Иван Логинов — @дневники: асоциальная сеть

среда, 29 апреля 2015

09:48

Марина Цветаева. МАЯКОВСКОМУ

Марина Цветаева. МАЯКОВСКОМУ

Превыше крестов и труб,
Крещенный в огне и дыме,
Архангел-тяжелоступ –
Здорово, в веках Владимир!

Он возчик, и он же конь,
Он прихоть, и он же право.
Вздохнул, поплевал в ладонь:
– Держись, ломовая слава!

Певец площадных чудес –
Здорово, гордец чумазый,
Что камнем – тяжеловес
Избрал, не прельстясь алмазом.

Здорово, булыжный гром!
Зевнул, козырнул – и снова
Оглоблей гребет – крылом
Архангела ломового.

Марина Цветаева. РЕМЕСЛО. Книга стихов:
http://rusilverage.blogspot.com/2014/11/blog-post_36.html
#поэзия #стихи #серебряный_век #марина_цветаева

URL записи

URL

09:25

Марина Цветаева. ПАМЯТИ Т. Ф. СКРЯБИНОЙ

Марина Цветаева. ПАМЯТИ Т. Ф. СКРЯБИНОЙ

Бессонница! Друг мой!
Опять твою руку
С протянутым кубком
Встречаю в беззвучно –
Звенящей ночи.

– Прельстись!
Пригубь!
Не в высь,
А в глубь –
Веду…
Губами приголубь!
Голубка! Друг!
Пригубь!
Прельстись!
Испей!
От всех страстей –
Устой,
От всех вестей –
Покой.
– Подруга! –
Удостой.
Раздвинь уста!
Всей негой уст
Резного кубка край
Возьми –
Втяни,
Глотни:
– Не будь! –
О друг! Не обессудь!
Прельстись!
Испей!
Из всех страстей –
Страстнейшая, из всех смертей –
Нежнейшая… Из двух горстей
Моих – прельстись! – испей!

Мир б

URL записи

URL

09:09

Марина Цветаева. МАРИНА

Марина Цветаева. МАРИНА

Быть голубкой его орлиной!
Больше матери быть, – Мариной!
Вестовым – часовым – гонцом –

Знаменосцем – льстецом придворным!
Серафимом и псом дозорным
Охранять непокойный сон.

Сальных карт захватив колоду,
Ногу в стремя! – сквозь огнь и воду!
Где верхом – где ползком – где вплавь!

Тростником – ивняком – болотом,
А где конь не берет, – там лётом,
Все ветра полонивши в плащ!

Черным вихрем летя беззвучным,
Не подругою быть – сподручным!
Не единою быть – вторым!

Близнецом – двойником – крестовым
Стройным братом, огнем костровым,
Ятаганом его кривым.

Гул кремлевских гостей незваных.
Если имя твое – Басманов,
Отстранись. – Уступи любви!

Распахнула платок нагрудный.
– Руки настежь! – Чтоб в день свой судный
Не в басмановской встал крови.

Марина Цветаева. РЕМЕСЛО. Книга стихов:
http://rusilverage.blogspot.com/2014/11/blog-post_36.html
#поэзия #стихи #серебряный_век #марина_цветаева

URL записи

URL

воскресенье, 26 апреля 2015

10:23

#книги #поэзия #стихи #серебряный_век #марина_цветаева #скачать #скачать_книгу

URL записи

URL

10:11

#поэзия #стихи #серебряный_век #марина_цветаева

URL записи

URL

суббота, 25 апреля 2015

09:35

Михаил Кузмин. Если б я был древним полководцем...

Если б я был древним полководцем,

покорил бы я Ефиопию и персов,

свергнул бы я фараона,

построил бы себе пирамиду

выше Хеопса,

и стал бы

славнее всех живущих в Египте!

Если б я был ловким вором,

обокрал бы я гробницу Менкаура,

продал бы камни александрийским евреям,

накупил бы земель и мельниц,

и стал бы

богаче всех живущих в Египте.

Если б я был вторым Антиноем,

утопившимся в священном Ниле, –

я бы всех сводил с ума красотою,

при жизни мне были б воздвигнуты храмы,

и стал бы

сильнее всех живущих в Египте.

Если б я был мудрецом великим,

прожил бы я все свои деньги,

отказался бы от мест и занятий,

сторожил бы чужие огороды –

и стал бы

свободней всех живущих в Египте.

Если б я был твоим рабом последним,

сидел бы я в подземельи

и видел бы раз в год или два года

золотой узор твоих сандалий,

когда ты случайно мимо темниц проходишь,

и стал бы

счастливей всех живущих в Египте.

Михаил Кузмин. СЕТИ. ЧАСТЬ ЧЕТВЕРТАЯ. АЛЕКСАНДРИЙСКИЕ ПЕСНИ

URL записи

@темы: Михаил Кузмин. Стихотворения

URL

09:03

Михаил Кузмин. ВСТУПЛЕНИЕ

1

Как песня матери

над колыбелью ребенка,

как горное эхо,

утром на пастуший рожок отозвавшееся,

как далекий прибой

родного, давно не виденного моря,

звучит мне имя твое

трижды блаженное:

Александрия!

Как прерывистый шепот

любовных под дубами признаний,

как таинственный шум

тенистых рощ священных,

как тамбурин Кибелы великой,

подобный дальнему грому и голубей воркованью,

звучит мне имя твое

трижды мудрое:

Александрия!

Как звук трубы перед боем,

клекот орлов над бездной,

шум крыльев летящей Ники,

звучит мне имя твое

трижды великое:

Александрия!

2

Когда мне говорят: «Александрия»,

я вижу белые стены дома,

небольшой сад с грядкой левкоев,

бледное солнце осеннего вечера

и слышу звуки далеких флейт.

Когда мне говорят: «Александрия»,

я вижу звезды над стихающим городом,

пьяных матросов в темных кварталах,

танцовщицу, пляшущую «осу»,

и слышу звук тамбурина и крики ссоры.

Когда мне говорят: «Александрия»,

я вижу бледно-багровый закат над зеленым морем,

мохнатые мигающие звезды

и светлые серые глаза под густыми бровями,

которые я вижу и тогда,

когда не говорят мне: «Александрия!»

3

Вечерний сумрак над теплым морем,

огни маяков на потемневшем небе,

запах вербены при конце пира,

свежее утро после долгих бдений,

прогулка в аллеях весеннего сада,

крики и смех купающихся женщин,

священные павлины у храма Юноны,

продавцы фиалок, гранат и лимонов,

воркуют голуби, светит солнце,

когда увижу тебя, родимый город!

Михаил Кузмин. СЕТИ. ЧАСТЬ ЧЕТВЕРТАЯ. АЛЕКСАНДРИЙСКИЕ ПЕСНИ

URL записи

@темы: Михаил Кузмин. Стихотворения

URL

пятница, 24 апреля 2015

11:37

Михаил Кузмин. С тех пор всегда я не один...

С тех пор всегда я не один,

Мои шаги всегда двойные,

И знаки милости простые

Дает мне Вождь и Господин.

С тех пор всегда я не один.

Пускай не вижу блеска лат,

Всегда твой образ зреть не смею –

Я в зеркале его имею,

Он так же светел и крылат.

Пускай не вижу блеска лат.

Ты сам вручил мне этот дар,

И твой двойник не самозванен,

И жребий наш для нас не странен –

О ту броню скользнет удар.

Ты сам вручил мне этот дар.

Когда иду по строкам книг,

Когда тебе слагаю пенье,

Я знаю ясно, вне сомненья,

Что за спиною ты приник,

Когда иду по строкам книг.

На всякий день, на всякий час –

Тебя и дар твой сохраняю,

Двойной любовью я сгораю,

Но свет один из ваших глаз

На всякий день, на всякий час.

Михаил Кузмин. СЕТИ. ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ

URL записи

@темы: Михаил Кузмин. Стихотворения

URL

11:34

Михаил Кузмин. Одна нога – на облаке, другая на другом...

Одна нога – на облаке, другая на другом,

И радуга очерчена пылающим мечом.

Лицо его как молния, из уст его – огонь.

Внизу, к копью привязанный, храпит и бьется конь.

Одной волной взметнулася морская глубина,

Всё небо загорелося, как Божья купина.

«Но кто ты, воин яростный? тебя ли вижу я?

Где взор твой, кроткий, сладостный, как тихая струя?

Смотри, ты дал мне зеркало, тебе я обручен,

Теперь же морем огненным с тобою разлучен».

Так я к нему, а он ко мне: «Смотри, смотри в стекло.

В один сосуд грядущее и прошлое стекло».

А в зеркале по-прежнему знакомое лицо.

И с пальца не скатилося обетное кольцо.

И поднял я бестрепетно на небо ясный взор –

Не страшен, не слепителен был пламенный простор.

И лик уж не пугающий мне виделся в огне,

И клятвам верность прежняя вернулася ко мне.

Михаил Кузмин. СЕТИ. ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ

URL записи

@темы: Михаил Кузмин. Стихотворения

URL

11:03

Михаил Кузмин. Как отрадно, сбросив трепет...

Как отрадно, сбросив трепет,

Чуя встречи, свечи жечь,

Сквозь невнятный нежный лепет

Слышать ангельскую речь.

Без загадок разгадали,

Без возврата встречен брат;

Засияли нежно дали

Чрез порог небесных врат.

Темным я смущен нарядом,

Сердце билось, вился путь,

Но теперь стоим мы рядом,

Чтобы в свете потонуть.

Михаил Кузмин. СЕТИ. ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ

URL записи

@темы: Михаил Кузмин. Стихотворения

URL

11:01

Михаил Кузмин. О милые други, дорогие костыли...

О милые други, дорогие костыли,

К какому раю хромца вы привели!

Стою, не смею ступить через порог –

Так сладкий облак глаза мне заволок.

Ах, я ли, темный, войду в тот светлый сад?

Ах, я ли, слабый, избегнул всех засад?

Один не в силах пройти свой узкий путь,

К кому в томленьи мне руки протянуть?

Рукою крепкой любовь меня взяла

И в сад пресветлый без страха провела.

Михаил Кузмин. СЕТИ. ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ

URL записи

@темы: Михаил Кузмин. Стихотворения

URL

10:59

Михаил Кузмин. Я вспоминаю нежные песни...

Я вспоминаю нежные песни

И запою,

Когда ты скажешь: «Воскресни».

Я сброшу грешное бремя

И скорбь свою,

Когда ты скажешь: «Вот время».

Я подвиг великой веры

Свершить готов,

Когда позовешь в пещеры;

Но рад я остаться в мире

Среди оков,

Чтоб крылья раскрылись шире.

Незримое видит око

Мою любовь –

И страх от меня далёко.

Я верно хожу к вечерне

Опять и вновь,

Чтоб быть недоступней скверне.

Михаил Кузмин. СЕТИ. ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ

URL записи

@темы: Михаил Кузмин. Стихотворения

URL

10:56

Михаил Кузмин. Моя душа в любви не кается...

Моя душа в любви не кается –

Она светла и весела.

Какой покой ко мне спускается!

Зажглися звезды без числа.

И я стою перед лампадами,

Смотря на близкий милый лик.

Не властен лед над водопадами,

Любовных вод родник велик.

Ах, нужен лик молебный грешнику,

Как посох странничий в пути.

К кому, как не к тебе, поспешнику,

Любовь и скорбь свою нести?

Но знаю вес и знаю меру я,

Я вижу близкие глаза

И ясно знаю, сладко веруя:

«Тебе нужна моя слеза».

Михаил Кузмин. СЕТИ. ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ

URL записи

@темы: Михаил Кузмин. Стихотворения

URL

вторник, 21 апреля 2015

12:26

Николай Гумилев. ЗВЕЗДНЫЙ УЖАС

Это было золотою ночью,
Золотою ночью, но безлунной,
Он бежал, бежал через равнину,
На колени падал, поднимался,
Как подстреленный метался заяц,
И горячие струились слезы
По щекам, морщинами изрытым,
По козлиной, старческой бородке.
А за ним его бежали дети,
А за ним его бежали внуки,
И в шатре из небеленой ткани
Брошенная правнучка визжала.

«Возвратись, – ему кричали дети,
И ладони складывали внуки, –
Ничего худого не случилось,
Овцы не наелись молочая,
Дождь огня священного не залил,
Ни косматый лев, ни зенд жестокий
К нашему шатру не подходили».

Черная пред ним чернела круча,
Старый кручи в темноте не видел,
Рухнул так, что затрещали кости,
Так, что чуть души себе не вышиб.
И тогда еще ползти пытался,
Но его уже схватили дети,
За полы придерживали внуки,
И такое он им молвил слово:

«Горе! Горе! Страх, петля и яма
Для того, кто на земле родился,
Потому что столькими очами
На него взирает с неба черный,
И его высматривает тайны.
Этой ночью я заснул, как должно,
Обвернувшись шкурой, носом в землю,
Снилась мне хорошая корова
С выменем отвислым и раздутым,
Под нее подполз я, поживиться
Молоком парным, как уж, я думал,
Только вдруг она меня лягнула,
Я перевернулся и проснулся:
Был без шкуры я и носом к небу.
Хорошо еще, что мне вонючка
Правый глаз поганым соком выжгла,
А не то, гляди я в оба глаза,
Мертвым бы остался я на месте.
Горе! Горе! Страх, петля и яма
Для того, кто на земле родился».

Дети взоры опустили в землю,
Внуки лица спрятали локтями,
Молчаливо ждали все, что скажет
Старший сын с седою бородою,
И такое тот промолвил слово:
«С той поры, что я живу, со мною
Ничего худого не бывало,
И мое выстукивает сердце,
Что и впредь худого мне не будет,
Я хочу обоими глазами
Посмотреть, кто это бродит в небе».

Вымолвил и сразу лег на землю,
Не ничком на землю лег, спиною,
Все стояли, затаив дыханье,
Слушали и ждали очень долго.
Вот старик спросил, дрожа от страха:
«Что ты видишь?» – но ответа не дал
Сын его с седою бородою.
И когда над ним склонились братья,
То увидели, что он не дышит,
Что лицо его, темнее меди,
Исковеркано руками смерти.

Ух, как женщины заголосили,
Как заплакали, завыли дети,
Старый бороденку дергал, хрипло
Страшные проклятья выкликая.
На ноги вскочили восемь братьев,
Крепких мужей, ухватили луки,
«Выстрелим, – они сказали – в небо,
И того, кто бродит там, подстрелим…
Что нам это за напасть такая?»
Но вдова умершего вскричала:
«Мне отмщения, а не вам отмщенья!
Я хочу лицо его увидеть,
Горло перервать ему зубами
И когтями выцарапать очи».

Крикнула и брякнулась на землю,
Но глаза зажмуривши, и долго
Про себя шептала заклинанье,
Грудь рвала себе, кусала пальцы.
Наконец взглянула, усмехнулась
И закуковала как кукушка:
«Лин, зачем ты к озеру? Линойя,
Хороша печенка антилопы?
Дети, у кувшина нос отбился.
Вот я вас! Отец, вставай скорее,
Видишь, зенды с ветками омелы
Тростниковые корзины тащут,
Торговать они идут, не биться.
Сколько здесь огней, народу сколько!
Собралось все племя… славный праздник!»

Старый успокаиваться начал,
Трогать шишки на своих коленях,
Дети луки опустили, внуки
Осмелели, даже улыбнулись.
Но когда лежащая вскочила,
На ноги, то все позеленели,
Все вспотели даже от испуга.
Черная, но с белыми глазами,
Яростно она металась, воя:
«Горе! Горе! Страх, петля и яма!
Где я? Что со мною? Красный лебедь
Гонится за мной… Дракон трёхглавый
Крадется… Уйдите, звери, звери!
Рак, не тронь! Скорей от козерога!»
И когда она всё с тем же воем,
С воем обезумевшей собаки,
По хребту горы помчалась к бездне,
Ей никто не побежал вдогонку.

Смутные к шатрам вернулись люди,
Сели вкруг на скалы и боялись.
Время шло к полуночи. Гиена
Ухнула и сразу замолчала.
И сказали люди: «Тот, кто в небе,
Бог иль зверь, он, верно, хочет жертвы.
Надо принести ему телицу,
Непорочную отроковицу,
На которую досель мужчина
Не смотрел ни разу с вожделеньем.
Умер Гар, сошла с ума Гарайя,
Дочери их только восемь весен,
Может быть, она и пригодится».

Побежали женщины и быстро
Притащили маленькую Гарру.
Старый поднял свой топор кремневый,
Думал – лучше продолбить ей темя,
Прежде чем она на небо взглянет,
Внучка ведь она ему, и жалко, –
Но другие не дали, сказали:
«Что за жертва с теменем долбленным?»
Положили девочку на камень,
Плоский черный камень, на котором
До сих пор пылал огонь священный,
Он погас во время суматохи.
Положили и склонили лица,
Ждали, вот она умрет, и можно
Будет всем пойти заснуть до солнца.

Только девочка не умирала,
Посмотрела вверх, потом направо,
Где стояли братья, после снова
Вверх и захотела спрыгнуть с камня.
Старый не пустил, спросил: «Что видишь?»
И она ответила с досадой:
«Ничего не вижу. Только небо
Вогнутое, черное, пустое,
И на небе огоньки повсюду,
Как цветы весною на болоте».

Старый призадумался и молвил:
«Посмотри еще!» И снова Гарра
Долго, долго на небо смотрела.
«Нет, – сказала, – это не цветочки,
Это просто золотые пальцы
Нам показывают на равнину,
И на море и на горы зендов,
И показывают, что случилось,
Что случается и что случится».

Люди слушали и удивлялись:
Так не то что дети, так мужчины
Говорить доныне не умели,
А у Гарры пламенели щеки,
Искрились глаза, алели губы,
Руки поднимались к небу, точно
Улететь она хотела в небо.
И она запела вдруг так звонко,
Словно ветер в тростниковой чаще,
Ветер с гор Ирана на Евфрате.

Мелле было восемнадцать весен,
Но она не ведала мужчины,
Вот она упала рядом с Гаррой,
Посмотрела и запела тоже.
А за Меллой Аха, и за Ахой
Урр, ее жених, и вот всё племя
Полегло и пело, пело, пело,
Словно жаворонки жарким полднем
Или смутным вечером лягушки.

Только старый отошел в сторонку,
Зажимая уши кулаками,
И слеза катилась за слезою
Из его единственного глаза.
Он свое оплакивал паденье
С кручи, шишки на своих коленях,
Гара и вдову его, и время
Прежнее, когда смотрели люди
На равнину, где паслось их стадо,
На воду, где пробегал их парус,
На траву, где их играли дети,
А не в небо черное, где блещут
Недоступные чужие звезды.

Николай Гумилев. ОГНЕННЫЙ СТОЛП:
http://rusilverage.blogspot.com/2014/09/blog-post_63.html

@темы: СЕРЕБРЯНЫЙ ВЕК, НИКОЛАЙ ГУМИЛЕВ

URL

понедельник, 20 апреля 2015

10:07

Марина Цветаева. НА КРАСНОМ КОНЕ

Марина Цветаева. НА КРАСНОМ КОНЕ

Анне Ахматовой

И настежь, и настежь
Руки – две.
И навзничь! – Топчи, конный!
Чтоб дух мой, из ребер взыграв – к Тебе,
Не смертной женой – Рожденной!

Не Муза, не Муза
Над бедною люлькой
Мне пела, за ручку водила.
Не Муза холодные руки мне грела,
Горячие веки студила.
Вихор ото лба отводила – не Муза,
В большие поля уводила – не Муза.

Не Муза, не черные косы, не бусы,
Не басни, – всего два крыла светлорусых –
Коротких – над бровью крылатой.
Стан в латах.
Султан.

К устам не клонился,
На сон не крестил.
О сломанной кукле
Со мной не грустил.
Всех птиц моих – на свободу
Пускал – и потом – не жалея шпор,
На красном коне – промеж синих гор
Гремящего ледохода!

Пожарные! – Широкий крик!
Как зарево широкий – крик!
Пожарные! – Душа горит!
Не наш ли дом горит?!

Спол

URL записи

URL