Сквозь блеск зеленого стекла
Сквозят каменья дна
И голубая тишина
На берег прилегла.
четверг, 21 апреля 2016
Рыжий ветер... радужные дали...
Вянущие вретища земли...
Геральдические корабли
Паруса по небу разметали.
Пустынные заливы
Полдневных берегов,
Жемчужные отливы
Волнистых облаков.
Прикрыв крылом края долины
И напоив луга, припал
Вечерний лебедь на вершины
Лилово-дымчатые скал.
Послеполуденный нагрев
Вздымает облака.
Лазурь над купами дерев
Темна и глубока.
Максимилиан Волошин. НАДПИСИ НА АКВАРЕЛЯХ (Сб. ПАРАЛИПОМЕНОН)
Не в свитках зорь, не в крутизне обрывов –
Вся жизнь моя заключена без слов
Здесь, в раковинах голубых заливов,
В торжественных оправах берегов.
Марусе – Макс. 25 октября 1928
Клекот орлий, говор птичий,
А внизу среди камней
Обезглавленный возничий
Гонит каменных коней.
Как быстро осенью трава холмов провяла
Под влажною стопой.
О, эти облака с отливами опала
В оправе золотой!
И чудесно возникали
Под крылами облаков
Фиолетовые дали
Аметистовых холмов.
И уводит в земные просторы
Легкий шелест незримых шагов.
Над полями – марные горы,
Над горами – гряды облаков.
За ветвями синеет река,
А над дымно-лиловыми кручами
Опоясаны тонкими тучами
Белоснежные облака.
Дымится море зыбкими столбами,
С налету ветры бьются грудью оземь.
Будь легка стопам твоя дорога,
А душе – отрадна тишина.
Дождливые горы и серая даль
На зелени нежной приморской поляны.
Дремлют под розовой полной луной
Нагроможденья холмов и заливов.
Волокнистых облак пряжи
И холмов крылатый взмах,
Как японские пейзажи
На шелках.
Воздушной и дымной вуалью
Ложится вечерний покров.
Над сизо-дождливою далью
Сияют снега облаков.
Вился в ветре прах летучий,
Полдень белый жег костер.
Погромыхивали тучи,
Индевели срывы гор.
В скорбном золоте листов
Гор лиловые молитвы,
И зазубренные бритвы
Дальних снеговых хребтов.
В изломах гор сияет тень...
Долина дышит ранним летом,
Как драгоценный камень – день
Проникнут четким синим светом...
Революция губит лучших,
Самых чистых и самых святых,
Чтоб, зажав в тенетах паучьих,
Надругаться, высосать их.
Драконоборец Егорий,
Всю ты жизнь провел на посту –
В уединении лабораторий
И в сраженьях лицом к лицу.
<1931
Коктебель>
Мы все родились с вывихом сознанья.
Наш ум пленен механикой машин,
А наше «Я» в глухих просторах дремлет.
Одни из нас шаманят новый день
За полночью дряхлеющей Европы,
Другие же не вышли до сих пор
Из века мамонта, из ледниковой стужи,
Звериных шкур, кремневых топоров.
Наш дух разодран между «завтра» мира
И неизжитым предками «вчера».
На западе язык, обычай, право
Сложились розно в каждой из долин,
А мы – орда. У нас одна равнина
На сотни верст – единый окоем.
У нас в крови еще кипят кочевья,
Горят костры и палы огнищан,
Мы бегуны, мы странники, бродяги,
Не знавшие ни рода, ни корней...
Бездомный ветр колючий и морозный
Гоняет нас по выбитым полям.
Безмерная российская равнина –
Земное дно – Россия и Сибирь.
Наш дух течет, как облачное небо,
Клубясь над первозданною землей,
Чуть брезжущей из тьмы тысячелетий.
Под панцирем полярных ледников,
Перетиравших сырты и увалы,
Моловших лесс, пески и валуны,
Здесь рыли русла сказочные Оби
Предтечи человеческой орды.
И так всегда; сначала лес и степи,
Тропа в степи и просека в лесу,
Тюки сырья в бревенчатых острогах...
Потом кремли торговых городов
На тех же луках рек, на тех же бродах,
Из века в век вне смены царств и рас.
И та же рознь: невнятная земля,
Живущая обычаем звериным,
А в городах заморские купцы
С дружинами, ладьями и товаром.
Земной простор, исчерченный стезями –
Петлями рек и свертками дорог,
Здесь шляхами торговых караванов,
Там плешами ладейных волоков.
Путь янтаря – от Балтики на Греки,
Путь бирюзы – из Персии на Дон.
Лесные Вотские и Пермские дороги,
Где шли гужом сибирские меха,
И золотые блюда Сассанидов,
И жемчуга из Индии в Москву.
Пути, ведущие из сумрака столетий
До наших дней сквозь Киммерийский мрак
Глухих степей, сквозь скифские мятели,
Сквозь хаос царств, побоищ и племен.
Кто, по слогам могильников читая
Разодранную летопись степей,
Расскажет нам, кто были эти предки –
Оратаи по Дону и Днепру?
Кто соберет в синодик все прознанья
Степных гостей от гуннов до татар?
История утаена в курганах,
Записана в зазубринах мечей,
Задушена полынью и бурьяном,
Зашептана в распевах пастухов.
Лишь иногда сверкнет со дна курганов,
Где спят цари со свитой мертвецов,
Вся в пламени сказаний Геродота
Кровавая и золотая Ски<фь>...
<5 мая 1928
Коктебель>